«Обыкновенное чудо» — кинофильм Марка Захарова. Экранизация одноимённой пьесы Евгения Шварца.
Цитаты

Плаху, палача и рюмку водки. Водку — мне, остальное — ему.
А мне вожжа попала… под мантию.
Стойте! Я прошу Вашей руки. Я молод, здоров, я никогда не обижу Вас. Будьте моей женой!

— Вы негодяй!
— Да. А кто нынче хорош? Вот я например, вижу: летит бабочка, головка крошечная, безмозглая, крылышками бяк-бяк, бяк-бяк-бяк… ну дура-дурой! Воробушек тоже не лучше. Береза — тупица, дуб — осёл, речка — кретинка, облака — идиоты. Лошади — предатели. Люди — мошенники. Весь мир таков, что стесняться некого!
читать дальше
— Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? В полночь жду. Ну что, придёте?
— И не подумаю. А еще пожалуюсь на вас мужу, и он превратит вас в крысу!
— А кто у нас муж?
— Волшебник…
— Предупреждать надо. Был неправ, вспылил. Но теперь считаю своё предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Всё, ушёл.

— Вы сумасшедший?
— Напротив, я так нормален, что порой сам удивляюсь.
Будете мешать, оставлю без обеда. Кстати, ко всем относится.

— Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему. Из-за любви к Родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине. А что сделал ты из-за любви к девушке?
— Я отказался от неё.
Добрый день. Я король. Дорогие мои.
Зачем же тогда кричать «увы», болван?!
Как почётный святой, почётный великомученик, почётный папа римский… нашего королевства, приступаю к таинству обряда.
Когда купец плывёт на утлом судёнышке через бурное море, контрабандист ползёт по жёрдочке над пропастью — солидно, достойно: люди деньги зарабатывают. А вы — «любовь»…
Когда при нём душили его родную жену, любимую, он стоял возле и уговаривал: потерпи, может, обойдётся.
Моя дочь поступает как все нормальные люди. У неё неприятности — она палит в кого попало. Растёт дочка!
По крайнему моему разумению, взрослые не должны вмешиваться в любовные дела детей.
Твоя последняя сказка оказалась забавной. Во всяком случае, удачной. Может быть, лучшей.

— Тебя кто-то обидел?
— Ты.
— Грубиян! Что же я, окаянный, наделал?

У влюблённых есть только один день, когда у них всё получается.
— Хозяин
Какой же это крест? Это больше похоже на букву «хе».
Три дня! Три дня я гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны!
Со мной происходит что-то ужасное… доброе что-то… такой страх! Хочется то ли музыки и цветов, то ли зарезать кого-нибудь.
Сегодня я буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками. Приготовьте посуду, тарелки: я буду всё это бить. Уберите хлеб из овина: я подожгу овин.
Сейчас во мне проснулась троюродная тётя. Её любой мог убедить в чём угодно. Бедняжка восемнадцать раз была замужем, не считая лёгких увлечений.

— Друзья мои, и в трагических концах есть своё величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых.
— Что же тут величественного? Стыдно убивать героев, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных.
Уйдите. А то я опять захочу убить вас. Только на этот раз я это сделаю.
— Не беспокоишься о своём короле?
— Да, ваше превосходительство!
— Ой! Как ты меня назвал?
— Ваше превосходительство!
— Меня, величайшего из королей, обозвать генеральским титулом? Да ведь это же бунт!
— Да! Я взбунтовался! И вы вовсе не величайший из королей, а всего лишь выдающийся, да и только! Что, съел?
Доктор тоже человек, у него свои слабости: он жить хочет.
Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто бы они бессмертны.
Палача отняли, жандармов отняли… пугают… Свиньи вы, а не верноподданные!
Смерть груба и грязна. Она приходит с целым мешком отвратительных инструментов.
От всей души поздравляю — царствие вам небесное.
Хочешь критиковать — сначала похвали, болван.
Нечего, сударыня, нечего на меня смотреть, будто вы и в самом деле думаете то, что говорите! Насмотрелся я на этих благородных страдальцев, бродячих музыкантов и нищих певцов, хуже того, на этих менестрелей, на этих мучителей душ человеческих. Это они толкают на смерть обманутых дурачков. Это они выдумали — любовь! Нету ее, любви, ваше величество. Нету. Не-ту. Поверьте солидному, состоятельному мужчине.
Вы первый встречный мой — я ваша навсегда.
Нашего королька, как я его называю.
Вот и славно! трам-пам-пам!
Пальнул я в девушку, пальнул в хорошую — по обстоятельствам, а не со зла…
Когда мы выезжали из столицы, у него была только жалкая картонка из-под шляпы, в которой у него лежал бутерброд и его жалкие кальсоны. Я повторяю — кальсоны! А теперь у этого мерзавца тридцать три ларца и двадцать два чемодана!
Может не стоит его прогонять? Живут же другие. Подумаешь медведь… не хорёк всё таки. Мы бы его причесывали, приручали. Он бы нам бы иногда плясал бы.
То, что вы называете любовью — это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно! Но при чем здесь смерть?